Как бы ни долог был наш путь
Через снега и ветра вой.
Пусть только б ждал нас кто-нибудь,
Когда вернемся мы домой.
Через снега и ветра вой.
Пусть только б ждал нас кто-нибудь,
Когда вернемся мы домой.
суббота, 18 февраля 2006
Фея со сломанным крылом.
Когда-нибудь ты поймешь,
Что сказки – сплошной обман,
И подвиги для легенд –
Ненужный потомкам хлам.
Что рыцарство, гордость, честь –
Бессмысленные слова
И что б получит почет,
То действуй исподтишка.
Что дамы не будут ждать
Героев у витражей,
А лучше сразу пойдут
К богатейшем из мужей.
Что смерть последних драконов
Не доблестных рыцарей приз.
Их всех беспощадно извел
Здоровый людской цинизм.
И нету богов на небе,
Как грешникам в смерти зла.
Все россказни пилигримов
Давно сошедших сума.
И это давно не тайно,
Так проще жить на земле.
А ты, как последний рыцарь,
Сгоришь в своем же огне.
вторник, 17 января 2006
Фея со сломанным крылом.
Серебристый снег
Мне оставит след
Хоть на день.
Зла и горя нет,
Есть лишь алчный свет
Богадельнь.
Пусть метель кружит
И пусть лес ворчит.
Мне одно.
Еще день прожить –
Мигом больше быть…
Все равно…
Там, где серебро
Так кусает зло,
Как огонь
Оборвется след,
Но меня там нет…
Только роль.
Поздно, проиграл.
Что на кон давал?
Отдавай!
Серебро в мешок,
Золото в свой срок,
Душу дай!…
Серебристый снег,
Зла и горя нет.
Как в раю!
Поздно проиграл.
Что на кон давал?
Отдаю…
Мне оставит след
Хоть на день.
Зла и горя нет,
Есть лишь алчный свет
Богадельнь.
Пусть метель кружит
И пусть лес ворчит.
Мне одно.
Еще день прожить –
Мигом больше быть…
Все равно…
Там, где серебро
Так кусает зло,
Как огонь
Оборвется след,
Но меня там нет…
Только роль.
Поздно, проиграл.
Что на кон давал?
Отдавай!
Серебро в мешок,
Золото в свой срок,
Душу дай!…
Серебристый снег,
Зла и горя нет.
Как в раю!
Поздно проиграл.
Что на кон давал?
Отдаю…
понедельник, 02 января 2006
Фея со сломанным крылом.
Исполнения желаний!
Сказок в ладонях!
Феерических миражей на горизонте!
И много-много-много любви!
Сказок в ладонях!
Феерических миражей на горизонте!
И много-много-много любви!
воскресенье, 01 января 2006
Фея со сломанным крылом.
Фея со сломанным крылом.
Мне страшно жить, мне страшно быть собою.
Мне страшно вдруг найти и потерять.
И страшно мне проснуться вдруг другою
И жизнь за пять копеек разменять.
Мне страшно видеть небо, звезды, солнце
Мне страшно знать – до них не долететь.
Мне страшно быть той капелькой на донце
Которой суждено прожить и умереть.
Мне страшно слышать звон на колокольне,
Мне страшно слышать плач других людей.
И видеть мир поганый и нестройный
И видеть брошенных, потерянных детей.
Мне страшно видать - все несовершенно
И страшно безнадежность понимать.
И быть. Всенепременно, неизменно.
И обреченность всю осознавать.
Мне страшно вдруг найти и потерять.
И страшно мне проснуться вдруг другою
И жизнь за пять копеек разменять.
Мне страшно видеть небо, звезды, солнце
Мне страшно знать – до них не долететь.
Мне страшно быть той капелькой на донце
Которой суждено прожить и умереть.
Мне страшно слышать звон на колокольне,
Мне страшно слышать плач других людей.
И видеть мир поганый и нестройный
И видеть брошенных, потерянных детей.
Мне страшно видать - все несовершенно
И страшно безнадежность понимать.
И быть. Всенепременно, неизменно.
И обреченность всю осознавать.
22:00
Доступ к записи ограничен
Фея со сломанным крылом.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
16:45
Доступ к записи ограничен
Фея со сломанным крылом.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 24 декабря 2005
Фея со сломанным крылом.
Жила была девочка. Она не была совсем мала, но была наивна. А звали эту девочку… Впрочем, знаешь, так бывает, когда у нее есть имя, но прозвище так крепко прижалось к ней плечом, что уже и не разобрать, как надо. Да еще и непонятно уже, почему именно такое прозвище. Просто такое. И плечом к плечу встало с именем этой девочки прозвище – Лунная Кошка.
Девочка жила с папой, в небольшом городке, даже скорее деревушке и помогала отцу зарабатывать, продавая цветы на углу площади. А вечером, когда корзины с чуть повядшими, не распроданными цветами она заносила домой, сразу бежала к пожилому, но мудрому Койету, который жил на другом краю города. Так же тесно к его имени встало прозвище – Одинокий Кайот. Только в отличие, от Лунной Кошки, никто не спрашивал – почему.
По вечерам он рассказывал набежавшим детям сказки. Самые разные сказки рассказывал мудрый Кайот: грустные и смешные, веселые и страшные, про чистую любовь и великие подвиги. Девочки, разумеется, любили сказку про прекрасную леди Ренету, которая пошла на край света вслед за принцем-соколом. А мальчишки, разумеется, обожали сказку про отважного лорда Генри, который спас три города от людоедов, два города от драконов и один от страшного, противного колдуна.
Старый Кайот усмехался в усы, теша то одних, то других и дети очень любили его.
А однажды он рассказал страшную сказку. В этот день пришло очень мало детей. Кого-то не пустили родители, кому-то пришлось им помогать, а кто просто испугался. Лунную Кошку отец тоже не пустил, но он заснул у камина и девочка убежала к сказочнику. Одинокий Кайот рассказал сказку про хмурую ведьму, крадущую у детей тени. У ведьмы Млади не было своей тени, она потеряла ее еще совсем девочкой. Совершенно случайно весенний ветерок ее у нес, а рассеянная Млади и не заметила. А когда заметила, то было уже поздно. Она стала тускнеть, стала реже улыбаться, перестала видеть сны и мечтать. “Захандрила девочка, Не долго ей осталось.” – поговаривали мудрые села, - “Другую тень ей надо, иначе не выкарабкается”. Сказать-то легко, а вот где ее, тень-то бесхозную, взять? В том-то и дело, что нигде… Но однажды родители принесли Млади тень, у ней вернулась улыбка, мечты, сны и веселье. Вот только одной тени ей не хватило. А потом и двух. А потом и трех. Девочка росла, а теней хватало все на меньший срок. А когда родители умерли, она стала сама искать себе тени. С тех пор ведьма Млади ходила по миру и воровала чужие тени, только бы не разучиться жить…
Кошке было очень жалко серую ведьму Млади, лишившуюся тени. А еще больше ей было страшно. И пока она шла домой, за каждом поворотам ей виднелась ведьма в сером плаще. Один раз Лунная Кошка была готова поклясться, что слышала шаги за спиной и чувствовала дыхание над ухом. В тот момент она нервно оглянулась, споткнулась, упала, а после подсачила и со всех ног рванула домой, после еще долга плача на коленях у отца, который так и не смог напугать любимую дочь.
И в первый момент Кошка не удивилась, что этой ночью ей ничего не снилось.
На утро она уже напрочь забыла про вчерашнюю сказку, потонув в суматохе будничных дел. Цветы шли на удивление удачно и к концу дня не осталось ни одного букетика. Кошка улыбнулась этому, но почему-то не очень обрадовалась и пошла домой, любуясь как закатное солнце окрасило золотом стекло домов и вытянула в причудливые формы их тени. “Как стрелки на часах!” – мелькнула мысль у девочки, она чуть улыбнулась и оглянулась, что б посмотреть какое время показывает ее “стрелка”. Да так и опешила… Не было у нее “стрелки” ни впереди, ни сзади и только люди шли мимо, не замечая. В первый момент она не понимала, что происходит, но вдруг догадка поразила в самое сердце и слезы защекотали щеки. Ленная Кошка выронила корзину и со всех ног побежала к мудрому Кайоту. Пожилой сказочник не успел ничего сказать, как к нему бросилась плачущая девочка. Да и чего здесь, говорить, сам уже увидел…
- Дедушка! Дедушка! – захлебываясь слезами плакала девочка, - Млади-ведьма мою тень унесла! Как мне быть, дедушка?! Скажи, миленький…
- Да как же тут быть, деточка… - Кайот погладил усы, протягивая девочке пилоток, - Тень надо тебе возвращать. Ведьму Млади найти и тень отобрать. Я-то стар, мне до рынка дойти и то морока. А сама ты не дойдешь, не найдешь, а найдешь, дык не отберешь… Сходи к деве-воительнице, что на Западной улице живет. Воительницу Дельтой звать, она, чай, помоложе будет…
Выплакалась Кошка, поблагодарила дедушку и пошла воительницу искать. Дело уже к ночи клонится, а она все людей расспрашивает, воительницу ищет. Когда уже луна высоко в небе святила, постучала она на порог деве Дельте. Воительница нехотя открыла, ругаясь, но как девочку увидела – опешила. А Кошка, снова грозясь расплакаться, бросилась к ней, рассказав Дельте свою историю.
- В беде ты, маленькая… - наконец, помедлив, заключила воительница, подливая ей чаю, - Да только зря ты ко мне шла. Покажи мне врага, скажи что смерть его нужна, там и видно будет. А ту, что тени крадет, я и где искать не вдую и как бить – не знаю. Ты у меня переночуй, а завтра я тебя в лес отведу. Там волк живет, говорящий, эка невидаль. Он-то небось и знает. Кому, как ни ему знать?
Кошка поблагодарила воительницу и осталось у нее, отцу письмо с голубком отправив.
А следующим утром, прям с утра, поднялись они, собрались и пошли в лес. Часа три шли, да два часа волка искали. Уже и отчаялись, да все идут по чаще, а деревья перешептываются, косятся, ветками вслед указывают.
А на четвертый час поисков вышел из-за ели косматый волчара, огляделся да и клацнул зубами.
- Что, путники, жизнь не мила? Сам на клык проситесь!
Вышло тогда вперед воительница, усмехнулась:
- Да не грозись ты, волк Арман. Знаешь же меня, я еще мать твою из капкана вытащила. А тут услуга за услугу. У девочки вот ведьма Млади тень украла, плохо ей теперь, тускнеет она, ты скажи, как тень вернуть?
- Ну, загадку вы задаете, путники, - клацнул зубами волк, сев напортив и навострив уши, - Слыхом не слыхивал про Млади. Да и что б тени воровали в первый раз слышу. Да и вижу в первый раз… Нет, не знаю я. Идите вы к лесной ведунье Тумане. Она на краях болота с феями живет, уж если она не знает, то я и подавно. Не в лесах значит ее искать. Да ты иди, Дельта, воительница, я сам девочку отведу.
И ушла девушка, а волк посадил Кошку на загривок и поскакал, перепрыгивая рвы и кусты, помчал быстрее ветра к дому болотной ведуньи. Долго ли мчал, коротко ли, да домчал, девочку спустил и сел у дверей, завывая. Да как выть начал, сразу из окна лохматая голова Тумани и высунулась.
- Ты что завываешь, пес блохастый! – негодующе вскрикнула ведунья, помахивая ступкой и их нее сыпался голубой парашек, распространяя пряный запах, - у меня ребенок спит, а он тут концерты разводит! Ни март на дворе!
Смутился волк, обиделся, да клацнул зубами коротко:
- Тут вон девчонка тень потеряла, говорит, ведьма Млади украла. Может ты знаешь, что делать?
- Что делать, что делать… - разворчалась ведьма, косо поглядывая на девочку, - Я тебе лучше скажу чего делать не надо! Блох ко мне таскать не надо! И на пороге выть тоже не надо!…
- Не серчайте, бабушка, - неожиданно перебила ведьму девочка, - Арман, он же мне помочь хотел…
- Помочь… всем он помочь хочет и все время на пороге воет… А ведьма-то твоя… Не лесная она ведьма, блудная. В городах все чаще, где люди тень свою и не вспомнят, пока не потеряют. Иди к правитель вашему, может он чем поможет… - да и захлопнула окошка.
Вол еще поворчал, проводил девочку до края леса и пошла она дальше сама.
Подумала Лунная Кошка, да и пошла в столицу. С неделю до столицы добиралась, там в замок попасть старалась, никто ее слушать не хотел, за юродивую считаю и даже то, что тени у нее не было, за доказательство не считали. И все таки в день воскресный удалось ей попасть на аудиенцию.
В шикарном зале, на троне, обитом красным бархатом, сидел юноша лет двадцати.
- Их Величество Бастад де Баррост Второй! – громогласно вещали герольды, протрубив в трубы.
Девочка смутилась и неуверенно прошла к трону, низко поклонившись:
- Здравствуйте, Ваше Величество, я…
- А, ты та юродивая, что тень потеряла?! – перебил ее наследный принц, с интересом подавшись вперед. Оглядел с ног до головы, заметил отсутствие тени и восхищенно качнул головой, - Смотри-ка, и правда…
После он резко заскучал и откинувшись на спинку трона отмахнулся:
- Нет, ничем не могу помочь. Иди лучше к городской гадалке Айэль, может она знает, а Нам не до твоих чудачеств.
Так и ушла девочка, ничего не добившись. Только обида и слезы в горле застыли, уже не в силах наружу вырваться. Как в бреду она прошла к шатру гадалки и неуверенно сунулась внутрь.
- Простите, я…
- Знаю, знаю, ты та, что без тени, - таинственным голосом вещала женщина в балахоне, прикрыв глаза сидя над хрустальным шаром.
- Вы это в Шаре увидели, да?! – восхитилась Кошка, проскользнув внутрь.
- В шаре? – она открыла глаза, удивленно взглянула на девочку и, поняв в чем дело, отмахнулась, - А, нет, слухи, они просто тебя побыстрее будут.
- Понимаю… - расстроилась девочка, - А как мне быть с ведьмой Млади?
- Да разве я знаю? Что я, гадалка, что ли?! Да только знаю я, что если отшельница тебе не поможет, что на восточных холмах живет, то никто не поможет. Она еще в детстве ушла, отшельницу Киану святой уже нарекли. Иди к ней, она тебе и поможет.
Поблагодарила ее девочка и отправилась к Киане. Еще две недели шла, пока на пороге маленькой избушки не встала и в дверь не постучала. Отшельница Киана приняла ее радушно, накормила, напоила чаем, выслушала и уложила спать. Сказала, что уйдет мидитировать, а через три дня даст ответ. Лунная Кошка осталась пока жить у Кианы. Дом убирала, еду готовила, к отшельнице лепешки таскала, на поле, где она мидитировала. А через три дня вернулась святая и сказала следующее:
- Надлежит тебе, девочка, пост соблюдать и молиться каждую ночь, в мольбах восхваляя бог и прося его о снисхождение. Тогда вернется к тебе твоя тень. Потому что добро всегда побеждает зло, а ведьма Млади непременно зло.
Девочка поблагодарила отшельницу и пошла домой. Только не верила она уже, что это ей поможет. Да и улыбалась она последний раз слишком давно, чтобы поверить.
Когда она подходила у родному городку, на тракте встретился ей путник. Он бы прошел мимо, да приостановился, взглянув ей вслед.
- Бедная девочка, - негромко сказал он, - Тоже с ведьмой Млади встретилась? Я в свое время ни одну пару сапог стесал…
Лунная Кошка быстро обернулась, взглянув на путника. Не такой уж старый. Постарше Принца Бастада, но куда младше дедушки Кайота. На глаза ей снова навернулись слезы и она тихо спросила:
- Кто вы?
- Я? Я всего лишь бродяга. Зовут меня Алкси. Когда я бил примерно твоего возраста ведьма и у меня тень забрала…
- Как же вы ее себе вернули?!
- Как? С трудом. Много куда ходил, много кого спрашивал, да никто ответа не дал. Смерился с судьбой, начел было дни до конца считать, да сбился. А однажды проснулся и решил: “Раз все равно умру скоро, дык поживу хоть на последок!”. Тогда я снова занялся любимым делом (я песни сочинял), часто с друзьями время проводил, заставлял себя смеяться, когда плакать хотелось… А однажды утром проснулся, смотрю, а у меня тень новая. Не та что раньше, но ничуть ни хуже! Вот и ты не отчаивайся.
Не поверила даже девочка, но поблагодарила Алкси. Домой вернулась, бросилась на шею любящему отцу. Цветы снова стала продавать, к дедушки Кайоту ходить, хотя и косились ровесники. Впрочем, друзья не бросили. Сама стала сказки сочинять, в бурных праздниках участвовать…
А однажды ночью проснулась, а “стрелку” ее лунный свет к часу дня протянул…
Так и живет она теперь, как раньше и никто ее не спрашивает, почему Лунная Кошка. Потому что Луна руку протянула. И потому что дом свой найти не побоялась. И тень найти тоже не испугалась.
Девочка жила с папой, в небольшом городке, даже скорее деревушке и помогала отцу зарабатывать, продавая цветы на углу площади. А вечером, когда корзины с чуть повядшими, не распроданными цветами она заносила домой, сразу бежала к пожилому, но мудрому Койету, который жил на другом краю города. Так же тесно к его имени встало прозвище – Одинокий Кайот. Только в отличие, от Лунной Кошки, никто не спрашивал – почему.
По вечерам он рассказывал набежавшим детям сказки. Самые разные сказки рассказывал мудрый Кайот: грустные и смешные, веселые и страшные, про чистую любовь и великие подвиги. Девочки, разумеется, любили сказку про прекрасную леди Ренету, которая пошла на край света вслед за принцем-соколом. А мальчишки, разумеется, обожали сказку про отважного лорда Генри, который спас три города от людоедов, два города от драконов и один от страшного, противного колдуна.
Старый Кайот усмехался в усы, теша то одних, то других и дети очень любили его.
А однажды он рассказал страшную сказку. В этот день пришло очень мало детей. Кого-то не пустили родители, кому-то пришлось им помогать, а кто просто испугался. Лунную Кошку отец тоже не пустил, но он заснул у камина и девочка убежала к сказочнику. Одинокий Кайот рассказал сказку про хмурую ведьму, крадущую у детей тени. У ведьмы Млади не было своей тени, она потеряла ее еще совсем девочкой. Совершенно случайно весенний ветерок ее у нес, а рассеянная Млади и не заметила. А когда заметила, то было уже поздно. Она стала тускнеть, стала реже улыбаться, перестала видеть сны и мечтать. “Захандрила девочка, Не долго ей осталось.” – поговаривали мудрые села, - “Другую тень ей надо, иначе не выкарабкается”. Сказать-то легко, а вот где ее, тень-то бесхозную, взять? В том-то и дело, что нигде… Но однажды родители принесли Млади тень, у ней вернулась улыбка, мечты, сны и веселье. Вот только одной тени ей не хватило. А потом и двух. А потом и трех. Девочка росла, а теней хватало все на меньший срок. А когда родители умерли, она стала сама искать себе тени. С тех пор ведьма Млади ходила по миру и воровала чужие тени, только бы не разучиться жить…
Кошке было очень жалко серую ведьму Млади, лишившуюся тени. А еще больше ей было страшно. И пока она шла домой, за каждом поворотам ей виднелась ведьма в сером плаще. Один раз Лунная Кошка была готова поклясться, что слышала шаги за спиной и чувствовала дыхание над ухом. В тот момент она нервно оглянулась, споткнулась, упала, а после подсачила и со всех ног рванула домой, после еще долга плача на коленях у отца, который так и не смог напугать любимую дочь.
И в первый момент Кошка не удивилась, что этой ночью ей ничего не снилось.
На утро она уже напрочь забыла про вчерашнюю сказку, потонув в суматохе будничных дел. Цветы шли на удивление удачно и к концу дня не осталось ни одного букетика. Кошка улыбнулась этому, но почему-то не очень обрадовалась и пошла домой, любуясь как закатное солнце окрасило золотом стекло домов и вытянула в причудливые формы их тени. “Как стрелки на часах!” – мелькнула мысль у девочки, она чуть улыбнулась и оглянулась, что б посмотреть какое время показывает ее “стрелка”. Да так и опешила… Не было у нее “стрелки” ни впереди, ни сзади и только люди шли мимо, не замечая. В первый момент она не понимала, что происходит, но вдруг догадка поразила в самое сердце и слезы защекотали щеки. Ленная Кошка выронила корзину и со всех ног побежала к мудрому Кайоту. Пожилой сказочник не успел ничего сказать, как к нему бросилась плачущая девочка. Да и чего здесь, говорить, сам уже увидел…
- Дедушка! Дедушка! – захлебываясь слезами плакала девочка, - Млади-ведьма мою тень унесла! Как мне быть, дедушка?! Скажи, миленький…
- Да как же тут быть, деточка… - Кайот погладил усы, протягивая девочке пилоток, - Тень надо тебе возвращать. Ведьму Млади найти и тень отобрать. Я-то стар, мне до рынка дойти и то морока. А сама ты не дойдешь, не найдешь, а найдешь, дык не отберешь… Сходи к деве-воительнице, что на Западной улице живет. Воительницу Дельтой звать, она, чай, помоложе будет…
Выплакалась Кошка, поблагодарила дедушку и пошла воительницу искать. Дело уже к ночи клонится, а она все людей расспрашивает, воительницу ищет. Когда уже луна высоко в небе святила, постучала она на порог деве Дельте. Воительница нехотя открыла, ругаясь, но как девочку увидела – опешила. А Кошка, снова грозясь расплакаться, бросилась к ней, рассказав Дельте свою историю.
- В беде ты, маленькая… - наконец, помедлив, заключила воительница, подливая ей чаю, - Да только зря ты ко мне шла. Покажи мне врага, скажи что смерть его нужна, там и видно будет. А ту, что тени крадет, я и где искать не вдую и как бить – не знаю. Ты у меня переночуй, а завтра я тебя в лес отведу. Там волк живет, говорящий, эка невидаль. Он-то небось и знает. Кому, как ни ему знать?
Кошка поблагодарила воительницу и осталось у нее, отцу письмо с голубком отправив.
А следующим утром, прям с утра, поднялись они, собрались и пошли в лес. Часа три шли, да два часа волка искали. Уже и отчаялись, да все идут по чаще, а деревья перешептываются, косятся, ветками вслед указывают.
А на четвертый час поисков вышел из-за ели косматый волчара, огляделся да и клацнул зубами.
- Что, путники, жизнь не мила? Сам на клык проситесь!
Вышло тогда вперед воительница, усмехнулась:
- Да не грозись ты, волк Арман. Знаешь же меня, я еще мать твою из капкана вытащила. А тут услуга за услугу. У девочки вот ведьма Млади тень украла, плохо ей теперь, тускнеет она, ты скажи, как тень вернуть?
- Ну, загадку вы задаете, путники, - клацнул зубами волк, сев напортив и навострив уши, - Слыхом не слыхивал про Млади. Да и что б тени воровали в первый раз слышу. Да и вижу в первый раз… Нет, не знаю я. Идите вы к лесной ведунье Тумане. Она на краях болота с феями живет, уж если она не знает, то я и подавно. Не в лесах значит ее искать. Да ты иди, Дельта, воительница, я сам девочку отведу.
И ушла девушка, а волк посадил Кошку на загривок и поскакал, перепрыгивая рвы и кусты, помчал быстрее ветра к дому болотной ведуньи. Долго ли мчал, коротко ли, да домчал, девочку спустил и сел у дверей, завывая. Да как выть начал, сразу из окна лохматая голова Тумани и высунулась.
- Ты что завываешь, пес блохастый! – негодующе вскрикнула ведунья, помахивая ступкой и их нее сыпался голубой парашек, распространяя пряный запах, - у меня ребенок спит, а он тут концерты разводит! Ни март на дворе!
Смутился волк, обиделся, да клацнул зубами коротко:
- Тут вон девчонка тень потеряла, говорит, ведьма Млади украла. Может ты знаешь, что делать?
- Что делать, что делать… - разворчалась ведьма, косо поглядывая на девочку, - Я тебе лучше скажу чего делать не надо! Блох ко мне таскать не надо! И на пороге выть тоже не надо!…
- Не серчайте, бабушка, - неожиданно перебила ведьму девочка, - Арман, он же мне помочь хотел…
- Помочь… всем он помочь хочет и все время на пороге воет… А ведьма-то твоя… Не лесная она ведьма, блудная. В городах все чаще, где люди тень свою и не вспомнят, пока не потеряют. Иди к правитель вашему, может он чем поможет… - да и захлопнула окошка.
Вол еще поворчал, проводил девочку до края леса и пошла она дальше сама.
Подумала Лунная Кошка, да и пошла в столицу. С неделю до столицы добиралась, там в замок попасть старалась, никто ее слушать не хотел, за юродивую считаю и даже то, что тени у нее не было, за доказательство не считали. И все таки в день воскресный удалось ей попасть на аудиенцию.
В шикарном зале, на троне, обитом красным бархатом, сидел юноша лет двадцати.
- Их Величество Бастад де Баррост Второй! – громогласно вещали герольды, протрубив в трубы.
Девочка смутилась и неуверенно прошла к трону, низко поклонившись:
- Здравствуйте, Ваше Величество, я…
- А, ты та юродивая, что тень потеряла?! – перебил ее наследный принц, с интересом подавшись вперед. Оглядел с ног до головы, заметил отсутствие тени и восхищенно качнул головой, - Смотри-ка, и правда…
После он резко заскучал и откинувшись на спинку трона отмахнулся:
- Нет, ничем не могу помочь. Иди лучше к городской гадалке Айэль, может она знает, а Нам не до твоих чудачеств.
Так и ушла девочка, ничего не добившись. Только обида и слезы в горле застыли, уже не в силах наружу вырваться. Как в бреду она прошла к шатру гадалки и неуверенно сунулась внутрь.
- Простите, я…
- Знаю, знаю, ты та, что без тени, - таинственным голосом вещала женщина в балахоне, прикрыв глаза сидя над хрустальным шаром.
- Вы это в Шаре увидели, да?! – восхитилась Кошка, проскользнув внутрь.
- В шаре? – она открыла глаза, удивленно взглянула на девочку и, поняв в чем дело, отмахнулась, - А, нет, слухи, они просто тебя побыстрее будут.
- Понимаю… - расстроилась девочка, - А как мне быть с ведьмой Млади?
- Да разве я знаю? Что я, гадалка, что ли?! Да только знаю я, что если отшельница тебе не поможет, что на восточных холмах живет, то никто не поможет. Она еще в детстве ушла, отшельницу Киану святой уже нарекли. Иди к ней, она тебе и поможет.
Поблагодарила ее девочка и отправилась к Киане. Еще две недели шла, пока на пороге маленькой избушки не встала и в дверь не постучала. Отшельница Киана приняла ее радушно, накормила, напоила чаем, выслушала и уложила спать. Сказала, что уйдет мидитировать, а через три дня даст ответ. Лунная Кошка осталась пока жить у Кианы. Дом убирала, еду готовила, к отшельнице лепешки таскала, на поле, где она мидитировала. А через три дня вернулась святая и сказала следующее:
- Надлежит тебе, девочка, пост соблюдать и молиться каждую ночь, в мольбах восхваляя бог и прося его о снисхождение. Тогда вернется к тебе твоя тень. Потому что добро всегда побеждает зло, а ведьма Млади непременно зло.
Девочка поблагодарила отшельницу и пошла домой. Только не верила она уже, что это ей поможет. Да и улыбалась она последний раз слишком давно, чтобы поверить.
Когда она подходила у родному городку, на тракте встретился ей путник. Он бы прошел мимо, да приостановился, взглянув ей вслед.
- Бедная девочка, - негромко сказал он, - Тоже с ведьмой Млади встретилась? Я в свое время ни одну пару сапог стесал…
Лунная Кошка быстро обернулась, взглянув на путника. Не такой уж старый. Постарше Принца Бастада, но куда младше дедушки Кайота. На глаза ей снова навернулись слезы и она тихо спросила:
- Кто вы?
- Я? Я всего лишь бродяга. Зовут меня Алкси. Когда я бил примерно твоего возраста ведьма и у меня тень забрала…
- Как же вы ее себе вернули?!
- Как? С трудом. Много куда ходил, много кого спрашивал, да никто ответа не дал. Смерился с судьбой, начел было дни до конца считать, да сбился. А однажды проснулся и решил: “Раз все равно умру скоро, дык поживу хоть на последок!”. Тогда я снова занялся любимым делом (я песни сочинял), часто с друзьями время проводил, заставлял себя смеяться, когда плакать хотелось… А однажды утром проснулся, смотрю, а у меня тень новая. Не та что раньше, но ничуть ни хуже! Вот и ты не отчаивайся.
Не поверила даже девочка, но поблагодарила Алкси. Домой вернулась, бросилась на шею любящему отцу. Цветы снова стала продавать, к дедушки Кайоту ходить, хотя и косились ровесники. Впрочем, друзья не бросили. Сама стала сказки сочинять, в бурных праздниках участвовать…
А однажды ночью проснулась, а “стрелку” ее лунный свет к часу дня протянул…
Так и живет она теперь, как раньше и никто ее не спрашивает, почему Лунная Кошка. Потому что Луна руку протянула. И потому что дом свой найти не побоялась. И тень найти тоже не испугалась.
Фея со сломанным крылом.
Быть может не стоит надежду терять
и все же не поздно кого-то спасать.
Болезнь заберет, что по праву её
Оставив на память сожженным жилье.
Быть может умрет лишь один или два...
Лишь верим, что жребий - не наша судьба.
Кто раньше. кто позже - умрем все равно!....
кто позже, а кто-то как мы... Вот и все...
Кто выживет, скажут спасибо богам,
Порвав цепи страха уйдут по домам.
Погибших хоронят, Нет, сгинут в огне,
По ветру развеют погибших в чуме.
быть может не стоит в бреду умирать,
А верить, что кто-то спасется опять.
А верить, что жизнь продолжается вновь
И к выжившим в сны возвратим память слов.
и все же не поздно кого-то спасать.
Болезнь заберет, что по праву её
Оставив на память сожженным жилье.
Быть может умрет лишь один или два...
Лишь верим, что жребий - не наша судьба.
Кто раньше. кто позже - умрем все равно!....
кто позже, а кто-то как мы... Вот и все...
Кто выживет, скажут спасибо богам,
Порвав цепи страха уйдут по домам.
Погибших хоронят, Нет, сгинут в огне,
По ветру развеют погибших в чуме.
быть может не стоит в бреду умирать,
А верить, что кто-то спасется опять.
А верить, что жизнь продолжается вновь
И к выжившим в сны возвратим память слов.
Фея со сломанным крылом.
Не забывай меня, не забывай.
Когда опустится полог печали,
которой горькой ложью мы венчали,
Прошу так мало - лишь не забывай!
Прошу так мало я - не отрекайся!
мы все не любим так закон веков
ища защиты вновь в тесках оков.
И умаляю, лишь не отрекайся!
Не уходи, пожалуйста. постой,
Успеем мы уйти своей дорогой
Со всей своей бессильной, тихой злобой...
Ты все успеешь, а пока постой.
и на прощанье - будь всегда собой.
И не сломают темные печали,
Доспехов и дорог не обещали б,
Что б ты остался навсегда собой.
И я смогу тебя однажды встретить...
Когда опустится полог печали,
которой горькой ложью мы венчали,
Прошу так мало - лишь не забывай!
Прошу так мало я - не отрекайся!
мы все не любим так закон веков
ища защиты вновь в тесках оков.
И умаляю, лишь не отрекайся!
Не уходи, пожалуйста. постой,
Успеем мы уйти своей дорогой
Со всей своей бессильной, тихой злобой...
Ты все успеешь, а пока постой.
и на прощанье - будь всегда собой.
И не сломают темные печали,
Доспехов и дорог не обещали б,
Что б ты остался навсегда собой.
И я смогу тебя однажды встретить...
Фея со сломанным крылом.
Если я однажды уйду,
Ты не грусти обо мне.
Я ведь не пропаду,
Хоть и ночь на дворе.
Ты ведь не пропадешь,
Хоть и свежа печаль.
И ты за мной не пойдешь,
Как нам обоим не жаль.
Ты привыкла идти домой,
К свету твоего очага.
Я же, увы, другой
И это моя судьба.
Я покидаю твой дом
Что б дороги увели в никуда.
Прости, но я здесь не свой
Я - бродяга, и уже навсегда.
Я однажды вернусь опять,
Постучусь тебе на порог.
Ты меня и не будешь ждать
Не вернулся к тебе я в срок.
И сыграю твоей семье,
Что б узнали лишь мы с тобой:
Я спою о своей судьбе,
Как спешил не к себе домой.
Ты проводишь меня сутра.
Попросив позабыть твой порог.
Я уйду и уже навсегда,
Не сумев позабыть тебя в срок.
Если я однажды уйду,
Ты не грусти обо мне.
Я ведь не пропаду,
Хоть и ночь на дворе.
Ты не грусти обо мне.
Я ведь не пропаду,
Хоть и ночь на дворе.
Ты ведь не пропадешь,
Хоть и свежа печаль.
И ты за мной не пойдешь,
Как нам обоим не жаль.
Ты привыкла идти домой,
К свету твоего очага.
Я же, увы, другой
И это моя судьба.
Я покидаю твой дом
Что б дороги увели в никуда.
Прости, но я здесь не свой
Я - бродяга, и уже навсегда.
Я однажды вернусь опять,
Постучусь тебе на порог.
Ты меня и не будешь ждать
Не вернулся к тебе я в срок.
И сыграю твоей семье,
Что б узнали лишь мы с тобой:
Я спою о своей судьбе,
Как спешил не к себе домой.
Ты проводишь меня сутра.
Попросив позабыть твой порог.
Я уйду и уже навсегда,
Не сумев позабыть тебя в срок.
Если я однажды уйду,
Ты не грусти обо мне.
Я ведь не пропаду,
Хоть и ночь на дворе.
Фея со сломанным крылом.
Расскажи мне счастливую сказку, сестра.
Расскажи про поля и горящий восход,
Про журчанье речное и песнь соловья
Что приносит на крыльях рассвет на порог.
Расскажи, как вернулся домой наш отец,
Не погибший в далеких, пустынных полях.
Как сестра наша все же пошла под венец
Не распятая прошлой весной на кострах.
Расскажи словно брат все же спас нашу мать
И она не погибла во вражьем плену.
Словно наш младший брат возвратился назад
На коне, а не в этом проклятом гробу.
Расскажи, словно взгляд твой горит до сих пор...
Расскажи, обмани, только не умолкай.
Я поверю тебе, как в спасительный сон...
Ты безумье мое правдой не прогони.
Расскажи про поля и горящий восход,
Про журчанье речное и песнь соловья
Что приносит на крыльях рассвет на порог.
Расскажи, как вернулся домой наш отец,
Не погибший в далеких, пустынных полях.
Как сестра наша все же пошла под венец
Не распятая прошлой весной на кострах.
Расскажи словно брат все же спас нашу мать
И она не погибла во вражьем плену.
Словно наш младший брат возвратился назад
На коне, а не в этом проклятом гробу.
Расскажи, словно взгляд твой горит до сих пор...
Расскажи, обмани, только не умолкай.
Я поверю тебе, как в спасительный сон...
Ты безумье мое правдой не прогони.
четверг, 24 ноября 2005
Фея со сломанным крылом.
За вратами – жизнь,
По дороге – смерть,
А на месте – быть…
Словно пойман в плен.
Словно пойман в круг.
Словно пойман в ад.
И куда свернуться?!
Не вперед – назад.
И ни в жизнь, ни в смерть
Словно круг зеркал.
Да куда ж бежать?!
Поздно, проиграл.
Поздно, кончил жизнь.
Ни прожил – пробыл.
Хоть бы миг… Держись!
Да огонь спалил.
Да огонь забрал
Долг, длинною в жизнь.
Поздно. Проиграл.
За чертой… Вернись…
По дороге – смерть,
А на месте – быть…
Словно пойман в плен.
Словно пойман в круг.
Словно пойман в ад.
И куда свернуться?!
Не вперед – назад.
И ни в жизнь, ни в смерть
Словно круг зеркал.
Да куда ж бежать?!
Поздно, проиграл.
Поздно, кончил жизнь.
Ни прожил – пробыл.
Хоть бы миг… Держись!
Да огонь спалил.
Да огонь забрал
Долг, длинною в жизнь.
Поздно. Проиграл.
За чертой… Вернись…
Фея со сломанным крылом.
За воротам птицы-вороны,
Да по улочкам псы дворовые.
Что ни день, то тучи серые,
Что ни ночь, то ветер с севера.
Перекинусь птицею
Улечу далече я
Сизей голубицею
Солнышку на встречу.
Что не смех, все злой, насмешливый.
Что не взгляд, все грубый, искоса.
Ах сестра, ведунья, ведьма-то,
Ты прости, что отрешилася!
Ах, да опалила бы
Крылья сиза голубя.
Да ведь солнце было бы,
Прогнала б я воронов!
Не держи ты зла, родимая!
Не кляни нас, одинокая!
Слово чертово, паршивое.
Наше завтречко убогое…
Да прозовут ведьмою
За мечту-то крылатую!
Пусть хоть жгут не верную,
Я согреюсь платою.
Забери ж к себе, родимая!
Боле я не дочерь Богова.
Прокляни чертовским именем,
Чай тропа твоя широкая.
Буду милой ученица я
Прокляну порог родимый.
Да в лесу теперь ведунья –
Я, да темная сестрица!
Да по улочкам псы дворовые.
Что ни день, то тучи серые,
Что ни ночь, то ветер с севера.
Перекинусь птицею
Улечу далече я
Сизей голубицею
Солнышку на встречу.
Что не смех, все злой, насмешливый.
Что не взгляд, все грубый, искоса.
Ах сестра, ведунья, ведьма-то,
Ты прости, что отрешилася!
Ах, да опалила бы
Крылья сиза голубя.
Да ведь солнце было бы,
Прогнала б я воронов!
Не держи ты зла, родимая!
Не кляни нас, одинокая!
Слово чертово, паршивое.
Наше завтречко убогое…
Да прозовут ведьмою
За мечту-то крылатую!
Пусть хоть жгут не верную,
Я согреюсь платою.
Забери ж к себе, родимая!
Боле я не дочерь Богова.
Прокляни чертовским именем,
Чай тропа твоя широкая.
Буду милой ученица я
Прокляну порог родимый.
Да в лесу теперь ведунья –
Я, да темная сестрица!
Фея со сломанным крылом.
Пусть жизнь – игра, а мир – театр,
Пусть смотрят сотни тысяч глаз.
И есть сценарий - где нам плакать,
А где Они всплакнут за нас.
Пусть нас оценивают позже,
Когда за Занавес уйдем,
Но пусть следят, следят до дрожи,
Пока чужим путем идем.
Пускай собьют ладони в диком,
Но упоительном хлопке
И нас проводят сладким криком…
Восторг на преданном лице.
Как крики “Бис!” соцветья розы,
Но мы не выйдем никогда.
Повторной маски видя прозу,
Ломаем лица навсегда…
Пусть смотрят сотни тысяч глаз.
И есть сценарий - где нам плакать,
А где Они всплакнут за нас.
Пусть нас оценивают позже,
Когда за Занавес уйдем,
Но пусть следят, следят до дрожи,
Пока чужим путем идем.
Пускай собьют ладони в диком,
Но упоительном хлопке
И нас проводят сладким криком…
Восторг на преданном лице.
Как крики “Бис!” соцветья розы,
Но мы не выйдем никогда.
Повторной маски видя прозу,
Ломаем лица навсегда…
среда, 02 ноября 2005
Фея со сломанным крылом.
"...Они сидели на крыше. Вдвоем. И больше, кроме них, в этом мире никого не было. Что и не удивительно, ведь это был только их мир, а кому здесь быть еще, кроме них? И пусть периметр крыши ограничивал физические размеры их мира, на самом деле он был куда больше. Они сидели на самом краю их персональной вселенной и глядели. Он глядел вниз, на пыльные улицы, освещенные светом слепых фонарей, с которым так отчаянно и бесполезно конкурировали россыпи звезд, и на темные фигуры, в этот поздний час не пугающиеся рассекать ночной сумрак. Она же смотрела вверх, в бескрайние просторы чернильного неба с миллиардами серебристых, призрачных точек, поделенных на весь мир. Тот мир, который был вне их крыши. И никто из них не решался нарушить тишины. Той робкой, благоговейной, сладко-напряженной тишины, с которой творят и рушат миры. Они таврили.
Каждый день они приходили сюда, чтобы помолчать друг с другом и каждый день их мир становился все красивее и совершеннее. Что-то в нем зарождалось и умирало, как всякая жизни, но это была не сама жизнь, а ее тень, отголосок. Все же они не были больше богами, а потому мир, который они творили, не мог жить как-то, с кем-то и для кого-то еще, кроме них. Но им этого было и не надо. Они молчали, творили и глядели. Он всегда вниз, а она всегда вверх. И только здесь они могли встретиться.
Впрочем, иногда, когда на сегодня мир был закончен и им оставалось совсем мало времени, они все же нарушали тишину, чтобы заговорить друг с другом.
- Ну и как они там?
- Живут.
- Ты так считаешь?
- Да.
- Это все оттого, что сейчас ночь. Днем они только существуют.
Затем они снова молчали вместе и думали об их мире, который живет только с ними, по ночам. Куда же девается он днем? Они знали итак. Он разбивался на тысячу мелких осколков и делился ровно между ними. Но им было не жалко свои стираней. В конце концов, о чем бы они тогда молчали заново каждую ночь? Да и чтобы они тогда творили…
Молчали они не долго, потом поднимались и каждый шел своей дорогой. Она спускалась вниз, в подъезд и растворялась в толпе.
Он делал шаг с крыши и поднимался вверх по млечному пути.
Они никогда не жалели, что расстаются, зная, что, расстаются только для того, чтобы вновь встретиться на следующую ночь и заново придумать мир, один на двоих и такой великолепный.
В конце концов, у кошек в этом изменившемся мире осталось не так уж много занятий и куда меньше тайн. Только подниматься или спускаться на мягких лапах к нейтральным крышам, чтобы сотворить свой мир, а потом смахнуть за собой осколки пушистым хвостом и раствориться в рассеивающемся мраке."
Каждый день они приходили сюда, чтобы помолчать друг с другом и каждый день их мир становился все красивее и совершеннее. Что-то в нем зарождалось и умирало, как всякая жизни, но это была не сама жизнь, а ее тень, отголосок. Все же они не были больше богами, а потому мир, который они творили, не мог жить как-то, с кем-то и для кого-то еще, кроме них. Но им этого было и не надо. Они молчали, творили и глядели. Он всегда вниз, а она всегда вверх. И только здесь они могли встретиться.
Впрочем, иногда, когда на сегодня мир был закончен и им оставалось совсем мало времени, они все же нарушали тишину, чтобы заговорить друг с другом.
- Ну и как они там?
- Живут.
- Ты так считаешь?
- Да.
- Это все оттого, что сейчас ночь. Днем они только существуют.
Затем они снова молчали вместе и думали об их мире, который живет только с ними, по ночам. Куда же девается он днем? Они знали итак. Он разбивался на тысячу мелких осколков и делился ровно между ними. Но им было не жалко свои стираней. В конце концов, о чем бы они тогда молчали заново каждую ночь? Да и чтобы они тогда творили…
Молчали они не долго, потом поднимались и каждый шел своей дорогой. Она спускалась вниз, в подъезд и растворялась в толпе.
Он делал шаг с крыши и поднимался вверх по млечному пути.
Они никогда не жалели, что расстаются, зная, что, расстаются только для того, чтобы вновь встретиться на следующую ночь и заново придумать мир, один на двоих и такой великолепный.
В конце концов, у кошек в этом изменившемся мире осталось не так уж много занятий и куда меньше тайн. Только подниматься или спускаться на мягких лапах к нейтральным крышам, чтобы сотворить свой мир, а потом смахнуть за собой осколки пушистым хвостом и раствориться в рассеивающемся мраке."
Фея со сломанным крылом.
Люди наивны и так же ничтожны.
Их обмануть с такой легкостью можно.
Всех обхитрить, словно играя.
Просто настолько у них суть простая…
Люди – собаки. Голодная свора.
Будут идти возглавляемы вором.
Я же, как волк, что отбился от стаи.
Ведьма, которой путь только на пламя.
Нет, что б поймав вам бросить все силы,
Что б мир избавить от ведьмы постылой.
Вы, словно свора загнавшая волка:
Боитесь напасть кусая без толка.
Меня же кусали орудия пыток,
Этих зубов у вас целый избыток.
Кости дробят, выжигаете знаки.
Но волк полудохлый не сдастся без драки!
Ребра сломав раздирали вы кожу,
Думали, может на вас я похожа.
Думали, сдам я волчат в эти пытки?
Даже без крови не признаю молитвы!
Волк умирает, изранено тело.
Ведьму поймав вы деретесь так смело…
Люди – презренны. Люди – ничтожны.
Их обмануть даже мертвой, а можно.
Я лишь смеюсь, сквозь агонию глядя,
Как к эшафоту идут ваши знати.
Крепче вяжите узлы, вы - собаки!
Изранено тело, но на месть сил мне хватит.
Тело – разодрано. Кости сломали.
Последним штрихом ведьму пламя придали.
Я же успела шепнуть ту молитву…
Не вашу, свою, что Луне только видно.
Ведьма сгорит и сгорит этот город,
А ваши щенки выжив узнают кровавый голод!
Ведьма погибла. Погиб этот город.
На здешних детей напал страшный морок…
Нету могилы, лишь ночью волчата
Матерь песни поют. Здесь людям не рады.
Их обмануть с такой легкостью можно.
Всех обхитрить, словно играя.
Просто настолько у них суть простая…
Люди – собаки. Голодная свора.
Будут идти возглавляемы вором.
Я же, как волк, что отбился от стаи.
Ведьма, которой путь только на пламя.
Нет, что б поймав вам бросить все силы,
Что б мир избавить от ведьмы постылой.
Вы, словно свора загнавшая волка:
Боитесь напасть кусая без толка.
Меня же кусали орудия пыток,
Этих зубов у вас целый избыток.
Кости дробят, выжигаете знаки.
Но волк полудохлый не сдастся без драки!
Ребра сломав раздирали вы кожу,
Думали, может на вас я похожа.
Думали, сдам я волчат в эти пытки?
Даже без крови не признаю молитвы!
Волк умирает, изранено тело.
Ведьму поймав вы деретесь так смело…
Люди – презренны. Люди – ничтожны.
Их обмануть даже мертвой, а можно.
Я лишь смеюсь, сквозь агонию глядя,
Как к эшафоту идут ваши знати.
Крепче вяжите узлы, вы - собаки!
Изранено тело, но на месть сил мне хватит.
Тело – разодрано. Кости сломали.
Последним штрихом ведьму пламя придали.
Я же успела шепнуть ту молитву…
Не вашу, свою, что Луне только видно.
Ведьма сгорит и сгорит этот город,
А ваши щенки выжив узнают кровавый голод!
Ведьма погибла. Погиб этот город.
На здешних детей напал страшный морок…
Нету могилы, лишь ночью волчата
Матерь песни поют. Здесь людям не рады.
Фея со сломанным крылом.
В изголовье могилы
Последней чертой,
Возвышается серый
Валун гробовой.
Непонятною тенью
Кружится сова.
Будто страж-приведенье
Бдеть ночью должна.
Здесь не видно свеченье
Рыдающих звезд.
Здесь на каждой вечере
Несет птица пост.
Под обвалом покоится
Девушка-эльф:
Шла сквозь горы почующих,
Разбудила метель.
Не успела взмолиться
И боги молчат.
Там погибла девица
Под камнем лежа.
Вот прошло в этих горах
С пол года с тех пор.
И не жгли для девицы
Прощальный костер…
* * *
Вот идет сквозь ущелье
Лихой менестрель.
Напивал свои песни,
Играла свирель.
И не страшно ему
В этих горах без дна.
Он стряхнул с себя дрему,
Взошла уж луна…
Он подходит к ущелью
Неслышно, как тень,
Но в ущелье не дремлет
“Проклятье людей”.
Камне мелкие сыпется,
Словно труха.
Камней звуки - как песня,
А песня звала.
Он бесстрашно ступает
На путь мертвецов.
Воин слова не знает,
Что это улов.
Но слетела с вершины
Ночная сова.
Путь ему преградила
И плачет она.
Отступил он на шаг
От ущелья могил
В этот миг камней шквал
Путь его преградил.
Не слетела бы птица
И шаг не туда.
Он лежал бы под камнем…
Как ныне она!
Он качнулся на месте,
Но он не упал.
Птице он поклонился
И лишь прошептал:
“Я не знаю как долго
Твой дух здесь летал.
Но я жизнью обязан
И воля твоя…”
Птица крылья сложила
Присев на волен,
На него посмотрела
И молвит ему:
“Ты меня не узнаешь
Я мало жила.
Ты меня, друг, не бойся
Я эльфом была…
Шла не быстро и молча,
Боялась я гор.
Я не верила сердцем,
Что путь обречен.
Я попала в ловушку
Под тем валуном.
Мне не пели на смерти
И дух не прощен.”
Менестрель опустился
У камня ее
И коснувшись гитары
Запел он свое.
Пел он долго и плавно
И песня лилась
Он играл все исправно
А дух лишь внимал.
Пел о лунном покое,
Проклятье веков,
И о камне верховье
И о духе благом.
И закончилась песня.
Он только замолк,
Как на месте совином
Явилось не то.
И прекрасная девушка
Молча стоя,
Улыбалась певцу
И без слез не могла:
“Благодарствую друг мой,
Не знаешь ты сам!
Я теперь уж не птица.
Свободна душа!”
Он не смел шелохнуться,
У камня сидел.
Немо ей поклонился
И снова запел.
И под музыку эту
Эльфийка ушла.
Вверх по камням поднявшись
Исчезла она.
Он допел свое песню
И утром ушел.
Он сложил ей балладу
И помнил ее.
* * *
Эти скалы забыты
И духи молчат,
Но в равнинах немых тех
Проклятья висят…
Последней чертой,
Возвышается серый
Валун гробовой.
Непонятною тенью
Кружится сова.
Будто страж-приведенье
Бдеть ночью должна.
Здесь не видно свеченье
Рыдающих звезд.
Здесь на каждой вечере
Несет птица пост.
Под обвалом покоится
Девушка-эльф:
Шла сквозь горы почующих,
Разбудила метель.
Не успела взмолиться
И боги молчат.
Там погибла девица
Под камнем лежа.
Вот прошло в этих горах
С пол года с тех пор.
И не жгли для девицы
Прощальный костер…
* * *
Вот идет сквозь ущелье
Лихой менестрель.
Напивал свои песни,
Играла свирель.
И не страшно ему
В этих горах без дна.
Он стряхнул с себя дрему,
Взошла уж луна…
Он подходит к ущелью
Неслышно, как тень,
Но в ущелье не дремлет
“Проклятье людей”.
Камне мелкие сыпется,
Словно труха.
Камней звуки - как песня,
А песня звала.
Он бесстрашно ступает
На путь мертвецов.
Воин слова не знает,
Что это улов.
Но слетела с вершины
Ночная сова.
Путь ему преградила
И плачет она.
Отступил он на шаг
От ущелья могил
В этот миг камней шквал
Путь его преградил.
Не слетела бы птица
И шаг не туда.
Он лежал бы под камнем…
Как ныне она!
Он качнулся на месте,
Но он не упал.
Птице он поклонился
И лишь прошептал:
“Я не знаю как долго
Твой дух здесь летал.
Но я жизнью обязан
И воля твоя…”
Птица крылья сложила
Присев на волен,
На него посмотрела
И молвит ему:
“Ты меня не узнаешь
Я мало жила.
Ты меня, друг, не бойся
Я эльфом была…
Шла не быстро и молча,
Боялась я гор.
Я не верила сердцем,
Что путь обречен.
Я попала в ловушку
Под тем валуном.
Мне не пели на смерти
И дух не прощен.”
Менестрель опустился
У камня ее
И коснувшись гитары
Запел он свое.
Пел он долго и плавно
И песня лилась
Он играл все исправно
А дух лишь внимал.
Пел о лунном покое,
Проклятье веков,
И о камне верховье
И о духе благом.
И закончилась песня.
Он только замолк,
Как на месте совином
Явилось не то.
И прекрасная девушка
Молча стоя,
Улыбалась певцу
И без слез не могла:
“Благодарствую друг мой,
Не знаешь ты сам!
Я теперь уж не птица.
Свободна душа!”
Он не смел шелохнуться,
У камня сидел.
Немо ей поклонился
И снова запел.
И под музыку эту
Эльфийка ушла.
Вверх по камням поднявшись
Исчезла она.
Он допел свое песню
И утром ушел.
Он сложил ей балладу
И помнил ее.
* * *
Эти скалы забыты
И духи молчат,
Но в равнинах немых тех
Проклятья висят…
Фея со сломанным крылом.
Я буду любить тайно.
Без слов, только мыслю… можно?
Скрывая под черной тканью
Все то, что для нас невозможно.
Признаюсь, но очень тихо…
Никто не услышит? Лучше.
Ты снова проходишь мимо,
Мелькнет на щеке солнца лучик.
Я б стала твоей, хочешь?
А если вдруг нет? Страшно.
Молчать уже нету мочи!
“Ты плачешь?”, отвечу - “Неважно…”
Тебе я откроюсь, можешь?
Тебя я люблю… Слышишь?
Ведь в тайне любить невозможно,
Не люди тогда – мыши.
Я буду любить, хочешь?
Я буду с тобой долго.
Молчишь ли, решить не можешь
И маешься чувством долго?
Тебя я люблю… тайно.
Но я не скажу, можно?
Скрываю под черной тканью
Все то, что итак невозможно…
Без слов, только мыслю… можно?
Скрывая под черной тканью
Все то, что для нас невозможно.
Признаюсь, но очень тихо…
Никто не услышит? Лучше.
Ты снова проходишь мимо,
Мелькнет на щеке солнца лучик.
Я б стала твоей, хочешь?
А если вдруг нет? Страшно.
Молчать уже нету мочи!
“Ты плачешь?”, отвечу - “Неважно…”
Тебе я откроюсь, можешь?
Тебя я люблю… Слышишь?
Ведь в тайне любить невозможно,
Не люди тогда – мыши.
Я буду любить, хочешь?
Я буду с тобой долго.
Молчишь ли, решить не можешь
И маешься чувством долго?
Тебя я люблю… тайно.
Но я не скажу, можно?
Скрываю под черной тканью
Все то, что итак невозможно…
Фея со сломанным крылом.
Болотный огонек не видимый в ночи.
Не нужно говорить, пожалуйста, молчи.
Ни нужно лишних слов, ни нужно этих сцен.
Страх сердце вдруг сковал? Возьми мое взамен.
Не бойся вдруг сломать – оно теперь твое.
Ты можешь потерять. Ты можешь сжечь его.
Не бойся кровь пустить – ее полно во мне.
Не бойся отпустить грехи самой себе.
Не нужно обещать – я знаю наперед
Придет опять другой, с собою уведет.
Не страшно потерять, когда не дорожишь.
Не страшно обмануть. А ты опять молчишь.
И истина в вене, кто счастлив – тот и прав!
А мы по разным тропам – в болота, к небесам.
Не нужно говорить, пожалуйста, молчи.
Ни нужно лишних слов, ни нужно этих сцен.
Страх сердце вдруг сковал? Возьми мое взамен.
Не бойся вдруг сломать – оно теперь твое.
Ты можешь потерять. Ты можешь сжечь его.
Не бойся кровь пустить – ее полно во мне.
Не бойся отпустить грехи самой себе.
Не нужно обещать – я знаю наперед
Придет опять другой, с собою уведет.
Не страшно потерять, когда не дорожишь.
Не страшно обмануть. А ты опять молчишь.
И истина в вене, кто счастлив – тот и прав!
А мы по разным тропам – в болота, к небесам.